Музей Миккеля
Во-первых, я хочу выразить благодарность организаторам проекта «Критики – культуре», предоставившим возможность неравнодушным к окружающему культурному пространству людям высказать свое мнение независимо и публично по поводу некоторых культурных событий в Эстонии и общей ситуации с культурой в нашей стране.
В настоящий момент представляется действительно очень важным подвергать культурное пространство регулярной НЕЗАВИСИМОЙ коллегиальной экспертизе. Мы стремительно теряем критерии оценки качества чего бы то ни было ввиду отсутствия иной мотивации этой оценки помимо прямой или косвенной денежной выгоды. Это следствие распада системы иудео-христианских ценностей. На наших глазах рушится многовековая традиция – наша человеческая цивилизация. Размываются границы между самыми базовыми понятиями природы, например, между мужчиной и женщиной. Нам стало крайне трудно отличить искусство от не-искусства, культуру от не-культуры. В конечном итоге, все сводится к крайнему произволу сознательных или неосознанных манипуляторов сознанием групп «подчиненных». В одной области искусства могут возобладать вкусы какого-нибудь извращенца, и вот уже все общество сходит с ума по малолеткам. Болтун с хорошо подвешенным языком может впарить любому все. А остальное – дело самой системы, она выстраивается сама собой, собственно, дальше – машина. Это касается всех областей жизни — люди повсеместно заменяются корпоративными функциями. Общество дробится на микросхемы. У корпоративной функции нет своего отличного от корпорации мнения. При этом отбор в корпорации
производится по зачастую совершенно случайным признакам по вкусу какого-нибудь просто психически неполноценного маньяка.
Нам довелось жить в эпоху, когда критиком может стать любой первый попавшийся проходимец, едва научившийся входить в сеть. Любой мальчишка может войти в сеть и плюнуть там в уважаемого профессора. И профессор некогда уважаемого университета может позволить себе назвать своего коллегу скотиной и даже не извиниться! Как в таких условиях сохранять высокие культурные стандарты? Если жена Президента позволяет себе четырех сомелье, в то время как русские рабы стоят на морозе в ожидании работы, то о каких человеческих ценностях может идти речь на самых верхах правящей элиты? Кто судьи в вопросах культуры, то есть самоидентичности нашей эстонской человеческой общины?
Спасением могли бы стать аутентичные сертификаты уважаемых авторитетных авторов и институтов. Однако практически все таковые заведения и авторы в настоящий момент под подозрением в профессиональной непригодности. О каких сертификатах может идти речь, если доцент Тартуского университета, славист, позволяет себе презрительные высказывания в адрес русского менталитета
(«Колыванская народная республика» (с) Р.Лейбов) и радуется тому, что запретили
въезд коллеге из России! Вот такая евросверхтолерантность. Какие Р.Лейбов может выдать сертификаты? Верноподданичество не всегда хорошо сочетается с научной квалификацией. Подменяется и фальсифицируется самая сущность честного научного труда на благо всего человечества и природы. Кто может судить о качестве образования, о пользе этого образования для общества в целом, когда такие как Урмас Сутроп носят звание профессора, а такие как Роман Лейбов — доцента?
Именно поэтому инициатива свободной и независимой критики, как профессиональной, так и непрофессиональной, насущно необходима в нашей стране. Нам следует выработать систему объективной оценки окружающего нас культурного пространства, коллективную систему ценностей, эстетически и этически приемлемую для большинства населения. Это будет основой нашей этико-эстетической эстонской идентичности. Хочется, чтобы эта система ценностей была гибкой и элегантной.
Музей как единица хранения информации.
Основой любой культуры является материальная память, то есть информация, записанная на аутентичном носителе. Информация нематериальна, она хранится в коллективной памяти носителей той или иной культуры, однако залогом подлинности, вернее, состоятельности этой информации всегда является ее носитель. Носитель и информация являются первичной клеткой мысли, ее
знаком, предвестником, семенем. Знак всегда знаменует систему. Если есть знак, значит, есть культура, в которой этот знак в ходу. Любая система – это система ограничений, то есть система ценностей, то есть система отбора. Любая система образует и замыкает собой вероятностный мир.
Человечество отличается от прочих организмов тем, что способно изготавливать специальные носители для хранения информации, создавая базы данных, хранящиеся вне живых носителей до востребования. Мы также способны читать послания, которые не были изначально доступны нашим органам чувств. Мы способны ретранслировать мысли на расстоянии световых лет. Однако, будучи
источником своей собственной мысли, отдаем ли мы себе отчет в том, что без предшествовавшего мне источника – моих родителей – и меня бы не было, ну и так далее?.. Многие могут удовольствоваться простой верой в существование некоего перво-источника, но некоторым этого бывает недостаточно. Память об источнике необходимо периодически освежать. Именно для этого нам необходим аутентичный носитель-источник, который можно подвергнуть разнообразному анализу. То есть нам необходимы оригиналы. А для этого необходимы музеи – хранилища оригиналов. В сущности, почти неважно оригиналы чего будут храниться и изучаться в музеях. Главное, чтобы это были честные вещи по материалу и легенде.
Чем старше оригинал, тем он ценнее, это более или менее очевидно. Чем уникальнее, тем ценнее. Чем легендарнее легенда вокруг объекта, тем он интереснее, тем привлекательнее. Легендарные объекты образуют вокруг себя особую культурную среду. И в общем не столь важно, какой именно принцип будет руководить собирателем коллекции. Коллекция как таковая представляет собой ценность, поскольку выявляет общее и разное в вещах. Коллекция – это уже законсервированная роща смыслов, а каждый экспонат – гиперлинк в новый вероятностный мир. Музей – это память семиосферы, то есть гипертекст. Следует различать музей и храм. В музее вещи хранятся по принципу любопытства для коллекционера или их коллегии, в то время как в храме хранится самая общая память культуры. Коллекции подчиняются прихоти моды, в то время как храм
пребывает неизменным.
Музей Миккеля в Кадриорге вполне соответствует европейским стандартам частной коллекции, переданной в публичное пользование. Прекрасное местоположение, грамотно организованное выставочное пространство. Все экспонаты доступны осмотру вблизи и снабжены электронной и печатной легендой. Экскурсовод производит впечатление компетентности и энтузиазма. Насколько я смогла оценить при первом беглом знакомстве с коллекцией, все вещи аутентичны, то есть соответствуют заявленной легенде. Есть прекрасные образцы прикладного искусства – несомненно, майссеновский фарфор im besten. Неплохие образцы и arte nouveau, всегда приятно иметь перед глазами лаконичную элегантность этого стиля. Коллекция гравюр и офортов очень и очень
неплоха. Дает представление о стилях Кранаха, Дюрера, Гойи и Пиранезе и с сопутствующим фоном. Живопись, конечно, малопредставительная (увы). Очень милая коллекция японского фарфора. Нефритовые играющие шидзы, думаю, довольно уникальны. Фарфоровая гейша хороша вместе с легендой о застенках КГБ. Фаюмский ли это портрет? Не могу судить как химик, но как искусствовед могу сказать, что это очень качественная работа, неважно даже подлинный ли это
Египет. Если это подделка, то это стилистически блестящая подделка под ранний Фаюмский портрет.
Вообще хочется выразить признательность и самому коллекционеру, и всем сотрудникам музея за такой вклад в нашу местную культуру. Буду всем высоко рекомендовать.
