Главное событие в тартуской биографии произошло 30 июня 1632 года, и что самое удивительное, произошло оно совсем не в Тарту, а в тысячах километрах от него, в окрестностях Нюрнберга. Там, под сенью походного шатра, в перерывах между баталиями Тридцатилетней войны шведский король Густав II Адольф подписал указ о преобразовании Дерптской гимназии в высшее учебное заведение.
Далее могло происходить – да, собственно, и происходило неоднократно – все, что угодно. Мор, глад, вражеское нашествие, разрушение города буквально до основания… Но королевской воле обратная сила неведома. С тех пор академический дух навсегда поселился в Тарту, и ни эвакуации университета в Таллинн, Пярну, Воронеж, ни перерывы в его деятельности периодом почти в целое столетие, к счастью, не смогли изменить этого.
Сколько бы ни открывалось в Эстонии высших учебных заведений, но и по сей день негласно заведено: говорят «Тарту» — подразумевают «университет». И наоборот: сказав «университет», имеют в виду, как правило, прежде всего Тарту. Хотя, с другой стороны, разве может быть иначе? Ведь Тарту не просто второй по значению и числу жителей населенный пункт страны, а кладезь премудрости. Колыбель национального духа. Культурная столица. Афины на Эмайыги. Город с головой.
* * *
Во время бесчисленных пожаров, на которые тартуская история оказалась так безжалостно щедра, грамоты о даровании Тарту городских прав оказались навсегда утраченными. Событие это, для специалистов печальное, дает горожанам право отсчитывать биографию города от его первого упоминания в письменных источниках – на страницах «Повести временных лет».
Дата похода киевского князя Ярослава Мудрого на земли финно-угорских соседей Новгорода, обложения их данью и основания крепости Юрьев как форпоста для сбора податей — 1030 год — выглядит более чем почтенно. Другое дело, что разрушенная через несколько десятилетий местными жителями, она никоим образом не считывается в городском пейзаже современного Тарту. Впрочем, как и свидетельства более близких периодов его бурного прошлого. То, что уцелело от былой столицы средневекового епископства Дорпатского, а также наследие польских и шведских времен, воспринимается скорее как диковинки, относящиеся к категории уникумов, а не общеизвестных символов.
Даже Вторая мировая война, дважды прокатившаяся по историческому центру Тарту, уничтожила многие ключевые постройки, возведенные при Российской империи, но удивительным образом пощадила те из них, которые были связаны с университетом. Поэтому не удивительно, что именно университетская тематика подспудно задает именно тот ракурс, через который видят и воспринимают более чем десятивековую историю города и жители Тарту, и его гости.
Кто помнил бы польского магната Анжея Оржеховского, выстроившего себе роскошный ренессансный дом аккурат напротив Яановской кирхи, если бы в 1640 году здание не было передано под академические аудитории? Разве сохранились бы от разбора на строительный материал величественные руины готического кафедрала, если бы в 1807 году не разместили в бывшем церковном хоре университетскую библиотеку — ныне музей университета? Да и Национальный исторический архив Эстонии до недавнего времени располагался в бывшем университетском общежитии на улице Юхана Лийва, едва ли не старейшем во всей Российской Империи.
* * *
Рано или поздно невольно задаешься вопросом: а что, если бы история пошла чуть-чуть по-иному, и университет, покинув берега Эмайыги, обосновался бы в Таллинне, Пярну или даже Елгаве? Сомнений нет – расположенный на пересечении торговых путей Тарту, безусловно, возродился бы после очередных невзгод и состоялся бы как второй по значимости город нынешней Эстонии.
Только был бы это уже совершенно иной город. Вероятно, не менее зажиточный и привлекающий к себе — в этом случае, на правах щедрого мецената — служителей науки, искусства и культуры. И, скорее всего, через него не проходила бы геодезическая дуга Струве, под кронами парка на Тоомемяги не высились бы памятники академикам и поэтам, не сформировался бы уникальный квартал зданий студенческих корпораций. По весне не проводился бы традиционный сплав по реке Эмайыги на всех мыслимых и немыслимых средствах. Не застыла бы под латунным зонтом целующаяся парочка на фонтане перед ратушей. Флаг Эстонии, скорее всего, был бы иных цветов.
Был бы, а главное – воспринимался бы такой «альтерантивный» Тарту, как извечный конкурент-соперник Таллинна? Исключать нельзя. Ведь, в конце концов, это не мешает выступать в том же амплуа Стокгольму с Гетеборгом или Мадриду с Барселоной.
Но было бы соперничество со столицей столь плодотворным, а в итоге и взаимовыгодным для обеих сторон, не имей Тарту в споре с «главным городом» своего беспроигрышного козыря – права зваться «городом с головой»? Ответ очевиден: нынешний Тарту обязан своей университетской славе слишком многим, чтобы могла возникнуть мысль о том, чтобы сбросить ее со счетов. Бессмысленна такая мысль. Антинаучная. Неакадемичная.
* * *
Городской геральдике Эстонии традиция девизов неизвестна: в наши дни их заменяют слоганы, рассчитанные, в первую очередь, на формирование соответствующего имиджа у потенциальных туристов. Тарту избрал подобный слоган едва ли ни одним из первых: «Город хороших мыслей». Что ж, остается только искренне пожелать, чтобы городу с головой – и, конечно же, его жителям – приходили в голову только они, хорошие мысли.
Автор: Йозеф Кац
Фотография: Википедия
#40историй
Проект проводится при поддержке Совета Министров Северных стран.
