«Когда Арно с отцом вошли в школу, оказалось, что уроки уже начались»: трудно отыскать не только эстонца, но и любого, соприкоснувшегося с эстонской культурой, который не знал бы этих строк.
Впоследствии специалистам пришлось исписать немало сотен страниц, чтобы понять, каким образом «Весна» Оскра Лутса – изначально не более чем школьная повесть – стала ключевым тексом эстонской литературы.
Не будет слигком смелым предположением мысль о том, что произошло это во многом благодаря тому, что произведение о жизни школьников начала ХХ века отличается тем, что именуют «топографичностью» – привязкой к месту.
Что с того, если поселок, выведенный писателем под вымышленным именем Паунвере, на самом деле именуется Паламусе? Ведь в нем и по сей день легко отыскать все описанные сто лет назад тому объекты – приходскую церковь пасторат, а главное – школу.
* * *
История школьного дела в Паламусе – населенному пункте в современном уезде Йыгевамаа – берет свое начало в шведские времена: первая школа здесь была основана в 1687: возможно, одним из питомцев Форселиуса.
Впрочем, это только предположение, в которое, между тем, хочется верить. А что известно доподлинно – что учебному заведению удалось возродиться после Северной войны и даже обзавестись в 1734 году новым школьным зданием.
Впрочем, «зданием» – громко сказано: уместнее, все же говорить, о пристройке к дому кистера, церковного служки, отвечающего разом за сохранность находящееся в кирхе имущества, порядке во время богослужения, состоянии органа и колоколов.
Юри-коротышка, занимавший кистерскую должность в произведении Оскара Лутса, к симпатичным персонажам, конечно, не относится. Но воспринимать эту должность исключительно через призму литературного произведения было бы не справедливо.
Именно на кистеров после Северной войны была возложена обязанность обучения детей прихожан азам школьной премудрости. Как минимум – чтению и пониманию Священного писания, а если повезет – искусству письма и четырем действиям арифметики.
В 1737 году церковные власти Лифляндской губернии постановили, что отныне никто из прихожан не может быть обвенчан, если он не в силах прочесть главу из лютеранского катехизиса – причем касалось это распоряжение как женихов, так и невест.
Так что, волей-неволей, родителям приходилось отправлять сыновей и дочерей в кистерские школы, внося плату за обучение дровами и свечами для учебного помещения – с наличными деньгами у крепостных было, понятное дело, негусто.
Известно, что в первой трети XVIII столетия в Паламусе каждую зиму проходили обучение порядка 40-50 детей. Случалось, что учеба прерывалась – если, по причине недорода, родители не могли дать им с собой в школу хлеба.
Насколько эффективным было обучение в будущем месте действия «Весны» конкретно – сказать сложно. Но в Отепяэ, например, приблизительно в те же годы читать умели 27% мужчин, а вот женщин – всего 6%.
Особо удивляться тут, собственно, нечему: отдавать дочерей в учение долго считалось блажью. В том же Паламусе первые девочки в списках учеников начинают фиксироваться только в… 1853 году.
* * *
Прошло еще два десятка лет – и школа в Паламусе, повышенная с 1824 года до приходской, двухлетней, обзавелась зданием, в котором предстояло учиться будущему автору «Весны».
Скромный внешне вытянутый одноэтажный дом вмещал в себя все необходимое: помимо классного помещения две спальни для учеников, комнату для учителя, кабинет директора-кистера, кладовку и кухню.
Для своего времени это был, скажем так, практически «типовой проект», вполне отвечающий предъявляемым подобным постройкам требованиям. Но к концу первой трети ХХ века он стал явным анахронизмом.
Новое, современное школьное здание в Паламусе было выстроено в 1938 году: его возведением решили разом отметить и сто семидесятипятилетие учебного заведения и двадцатую годовщину с момента рождения Эстонской Республики.
Каменный двухэтажный корпус под высокой черепичной крышей, спроектированное архитектором Оттом Пуурайдом, эффектно сочетало в себе архитектурный язык функционализма и элементы стилистики традиционализма.
Впрочем, учебная работа в воспетом «Весной» доме продолжалась и после открытия нового корпуса – до середины шестидесятых. Разговоры о музеефикации шли давно, но реализовались на практике лишь к 1987 году.
За восемь лет до того – в 1975-м – учебное заведение, звавшееся к тому времени Паламусеской средней школой имени Оскара Лутса – перебралось в помещения, где продолжает свою работу и поныне.
От того здания, в которое приехали с опозданием на урок много-много лет тому назад Арно с отцом, он находится чуть в стороне, за рекой, которая, тоже упоминается в тексте культовой школьной повести.
И визуальная, и незримая связь между школой-музеем и ее наследницей – современной гимназией – сомнений не вызывает: очаг народного просвещения в Паламузе вовсе не думает угасать.
А раз так – не остается сомнений, что рано или поздно мы еще узнаем о новых проделках, похождениях, приключениях нового Тоотса и развеселой компании его одноклассников-приятелей.
Текст и фото: Йозеф Кац
Материал подготовлен в рамках летнего Медийного марафона «Гражданские журналисты — для СМИ».
